Альбер Камю написал письмо, призывая помиловать этих журналистов. Привожу его специально для тех, кто в последнее время пишет "А вот во Франции после войны журналистов-коллаборантов расстреливали", пытаясь оправдать появление законопроектов о коллаборантах, которые, к счастью, казнить не позволяют, но все равно вызывают кучу вопросов и возражений (подробнее здесь и здесь)
Париж, 5 декабря 1946 года
Господин Хранитель Печатей,
Меня просят присоединить мою подпись к прошению о помиловании приговоренных к смерти журналистов из Je suis partout. Я сделаю это в данном письме, излагая свои доводы настолько сжато, насколько смогу.
Моя цель не заключается в том, чтобы преуменьшать вину Ребате и его товарища. Если можно позволить себе чисто личную подробность, — мы встретились с Вами в тот момент, когда мы числили этих журналистов среди своих смертельных врагов, которые не стали бы церемониться с нашей собственной жизнью. Стало быть, Вы знаете, что я не испытываю к ним ни как к писателям, ни как к людям ничего, что зародило бы во мне какое-то чувство снисхождения. Короче говоря, как и Вы, как и суд, я признаю их виновными.
Тем не менее сейчас эти люди каждое утро ждут смерти, и у меня довольно воображения, чтобы понять: теперь, в тоске и в муках совести, они платят за свои преступления самую высокую цену, какую только способен заплатить человек. Я сражался с этими людьми до конца; но теперь побуждение более сильное, нежели все правосудие мира, заставляет меня желать, чтобы этих обреченных пощадили и чтобы им сохранили ту жизнь, которую они в безумии своем презирали настолько, что задешево торговали ею, когда речь шла о других.
Я долго считал, что эта страна не может обойтись без правосудия. Но я не думаю Вас обидеть, и никого вокруг Вас, утверждая, что правосудие после Освобождения оказалось чрезвычайно затруднительным, а это лишает нас возможности не замечать, что любое человеческое правосудие имеет свои границы, и эта страна в конечном итоге может нуждаться также и в милосердии.
В чем же будет превосходство нами защищаемых ценностей, если мы не окажемся способными подняться над жаждою самого законного отмщения? Я знаю, многие говорят, что смерть показывает пример. Со своей стороны, я нисколько в это не верю. Но и с этой точки зрения, уже были показаны значимые и тягостные примеры. Я знаю также, что было бы несправедливо казнить Бразийяка и оставить жизнь Ребате. Но не меньшая несправедливость заключается и в том, чтобы сохранять жизнь политикам, покрывавшим Ребате, а также многих других, и с этой точки зрения также, коль скоро нет возможности уравнять все высшей мерой наказания, следует признать, что без мягкости нам не обойтись.
Следовательно, этим письмом я прошу у Вас не правосудия, полагая, что в этом деле оно было соблюдено, но простой жалости к виновным, не вызывающим ничего, кроме жалости; я надеюсь, что вместо постыдной и жалкой смерти мы дадим им также возможность лучше оценить масштаб содеянного.
Обращаясь к Вам с просьбой благосклонно отнестись к поступку, который — я хотел бы Вам сказать — для меня вовсе не прост, я прошу Вас принять, г. Хранитель Печатей, уверение в совершенном моем уважении.
Альбер Камю
Отсюда
Журналисты Люсьен Ребате и его товарищ, о которых просил писатель, были помилованы. Получив свободу в 1952 году, будучи амнистирован в 1953-м, Люсьен Ребате умер в 1972 году.
Камю просил помиловать и редактора Je suis partout Робера Бразийяка, но его казнили на скорую руку, в феврале 1945 года. Справедливость казни до сих пор остается предметом споров, поскольку журналист был казнён за «интеллектуальные преступления», а не за военные или политические действия.
Интересно, что судья, приговоривший к смерти Бразийяка, исполнял свои обязанности и при коллаборационистском режиме Виши. А прокурор на суде использовал тогдашние гомофобские настроения, напирая на то, что подсудимый гомосексуалист и "спал с врагом".
Как видим, ничто не ново под Луной, и происходящее сейчас в Украине не поражает воображение исторической новизной. Настоящие коллаборанты судят какого-нибудь козла отпущения, на потеху толпе, а сами не только уходят от наказания, но и сохраняют должности.
Камю был не единственным патриотом Франции, выступившим против казни. Даже известные деятели Сопротивления, которых Бразийак во время оккупации призывал убивать, высказывались за помилование - но толпа требовала показательной жертвы.
Выступать против толпы в минуты, когда она во власти животных инстинктов, отстаивать ценности, на которые и сейчас ориентируется Европа - вот настоящий поступок, пример для подражания. Так называемый "общественный запрос на наказание" никогда ничего не оправдывает.
Кстати, после 1945 года коллаборантов и даже военных преступников к смерти стали приговаривать значительно реже, то есть в 1948 году уже не казнили за то, за что вешали в 1945-м, а многих попросту оправдали. Ведь страсти улеглись, толпа успокоилась или забилась в других истериках, никак не связанных с войной - и вновь начали действовать элементарные нормы права.
Я далек от мысли, что толпа когда-нибудь станет другой, а единомышленники Камю вдруг окажутся в большинстве. Так не бывает. Но у каждого всегда есть выбор - вместе с такими же приматами весело тягать по земле окровавленный труп врага или все-таки оставаться человеком.
Камю был не единственным патриотом Франции, выступившим против казни. Даже известные деятели Сопротивления, которых Бразийак во время оккупации призывал убивать, высказывались за помилование - но толпа требовала показательной жертвы.
Выступать против толпы в минуты, когда она во власти животных инстинктов, отстаивать ценности, на которые и сейчас ориентируется Европа - вот настоящий поступок, пример для подражания. Так называемый "общественный запрос на наказание" никогда ничего не оправдывает.
Кстати, после 1945 года коллаборантов и даже военных преступников к смерти стали приговаривать значительно реже, то есть в 1948 году уже не казнили за то, за что вешали в 1945-м, а многих попросту оправдали. Ведь страсти улеглись, толпа успокоилась или забилась в других истериках, никак не связанных с войной - и вновь начали действовать элементарные нормы права.
Я далек от мысли, что толпа когда-нибудь станет другой, а единомышленники Камю вдруг окажутся в большинстве. Так не бывает. Но у каждого всегда есть выбор - вместе с такими же приматами весело тягать по земле окровавленный труп врага или все-таки оставаться человеком.
Поддержать сайт - ваша помощь важна
Блог в соцсетях:
Твиттер Вконтакт Фейсбук Гуглоплюс Ютуб Инстаграм livejournal
Блог в соцсетях:
Твиттер Вконтакт Фейсбук Гуглоплюс Ютуб Инстаграм livejournal
